NİZAMİ GƏNCƏVİ
SİRLƏR XƏZİNƏSİ

* * *

Şəfqətli, ədalətli tanrının adı ki var,

Hikmət xəzinəsini açan açardır, açar.

Hər sözün, düşüncənin odur əvvəli sonu.

Nə söyləsən, tanrının adıyla qurtar onu.

Qüdrətilə varlığa həyat verər həyatda,

Əbədiyyət timsalı özüdür kainatda.

Ən ulu sərkərdədir gərdişdəki aləmə,

Cavahir həmaili yaraşıqdır qələmə.

Hər səxavət çeşməsi yaranıbdır əliylə,

Kainatı qurubdur öz qadir əməliylə.

O, gizli pərdəsini açar sirli göylərin,

Üstünə pərdə çəkər hər günahın, hər şərin.

Bəzəyər qaş-daşıyla sinəsini hər dağın,

Ləpəsi - suyun hüsnü, gül-çiçəyi - torpağın.

Arifləri hər zaman fəzilətə səsləyər

Nemətini sevəni nemətilə bəsləyər.

Ağlın zərif sapına muncuğu yaraşıqdır,

Ağlın tutqun gözləri qüdrətilə işıqdır.

Müqəddəs alınlara səcdə damğası vurur,

Tacıyla tacidarlar yer üzündə taxt qurur.

Pozulmaz hökmləri hökmüylə pozan odur,

Günahları əfv edən, mərhəmət yazan odur.

Harayı bir darğadır məhşərdən qorxanlara,

Çeşməsi həyat verər təlaş yaxan canlara.

Dəyişməzdir varlığı, dəyişməzdir xisləti,

Dəyişdirər varlığı, kainatı, xilqəti.

Əzəməti yanında iki dünya əbəsdir.

Əvvəlimiz, sonumuz anicə bir nəfəsdir.

Təməlləri sarsılmaz kainatda yox tayı,

Bu mülkün bir sahibi varmı ondan savayı?

Yaratdığı yerlə göy çox boşalıb dolacaq.

Bu varlıq olmasa da - olmuş, olub, olacaq.

Peyğəmbərlər can atdı ilk sirrinə xilqətin,

Bu sirri açammadı, bu sirr çətindir, çətin.

Sirlər dəryasıdır əzəl gündən bu dünya.

Sonsuz səhradır mülkü, əbədidir bu səhra.

Əvvəlini arasan - əzəlsiz bil sən onu.

Axırını sorsalar - sonsuzluqdadır sonu.

Keşməkeşli həyatda canlı, cansız nə ki var.

Hamı onun köləsi, özü qadir hökmdar.

Ondan başqa nə varsa, ömrü deyil əbədi,

Onun ülvi varlığı bilməz ki, heçlik nədi.

Könlündə cilvələnən huri-mələk özüdür.

Nərgiz gözlərindəki nurlu bəbək özüdür.

Üzündə ismətin də, qısqanclığın da odu.

O, həm göz yaşı verər, həm də məhəbbət odu.

Ecazkar qüdrətinə min-min afərin söylər

Parlaq aylı, günəşli, sonsuz cəlallı göylər.

Gizləsə kərəmini nurlu pərdədə - tüldə.

Bitməz şəkər qamışı, bitməz tikanlı gül də.

Yaşıllıq - kərəmiylə canlanıb abad oldu,

Varlığın kölələri yoxluqdan azad oldu.

Dünyanı yaratmağa o, can atdığı zaman,

Dolaşıqlı fələyin çətin işləri yaman.

Məşəqqətli düyünü açdı qadir əməli,

Gecənin saçlarından qopdu gündüzün əli.

Cavahir boyunbağı göyün boynunda yandı.

Gecənin qıvrım saçı ulduzlarla darandı.

Kəməndindən çıxmağa məgər fələk çalışdı?

Torpağın kəmərində yeddi ulduz alışdı,

Günəş ağ qəba geydi, ay isə qara cübbə,

Yarandı mavi göydə dümağ, qapqara qübbə.

Gövhər səpən buludlar mirvari səpsin deyə,

Göydə qopdu gurultu, şimşək döndü nizəyə.

Qəlbindən dərya açdı buludların zöhrəsi,

Xızırın çeşməsilə güldü çəmən çöhrəsi.

Kəhrəba zərrə yağdı sübhün camı günəşdən.

Daşlar yağan zərrəni təşnətək uddu dən-dən.

Suyla od ülfət tutdu təbiətdə birinci,

Daşda yaqut yarandı, bəyaz sədəfdə inci.

Buxarlandı küləkdən yerin ürək qanı - su,

Daşın qanlı bağrında qana qatdı yaqutu.

Fələk açdı comərdlik bağındakı gülləri,

Dillərdə dastan etdi söz quşu bülbülləri.

Dilin tər xurmasından ürəyə nəşə doldu,

Ağızın incisinə qulaq bir sədəf oldu.

Bircə göz qırpımında gözünü yumdu guya,

Kəraməti can verdi həyat bəxş etdi suya.

Tökdü yerin saçların cahanın qucağına,

Asilik xalı qoydu Adəmin yanağına.

Getdi qızıl lövhədən natəmizlik qubarı.

Buludun göz yaşını gülə səpdi, baharı.

Ulduzlar pardaqladı çöhrəsini səmanın.

Gül-çiçəyin üstündə canı əsdi səbanın.

Bağrına qan axan gil - bəşərin ilk təməli,

Tutdu ağlın nəbzini ürəklə loğman əli.

Təbəssüm qəmi qovdu açıldı, güldü çöhrə,

Gecələrə nəğməkar, müğənni oldu Zöhrə.

Qaranlıq ənbər saçır qucağında gecənin,

Təzə ay bir sırğadır qulağında gecənin.

Söz dünyanı dolaşıb, sirlər açıb başıyla.

Sındırıbdır başını dərgahının daşıyla.

Quru, boş xəyallarla çox gəzib hər yeri o,

Yenə əliboş dönüb qapısından geri o.

Ürək də sorağında dolaşdı çox, tapmadı,

Göz də xeyli aradı, gördü ki, yox, tapmadı.

Ağıl dedi: "Çatdırım axtarışı mən sona".

Ədəbi gözləmədi, ədəb öyrətdim ona.

Kim başını keçirib bu sehrli halqaya,

Dönübdür sorağında bənizi solğun aya

Mələklər qanadlanıb cəlalını öyərlər,

Kəramət sahibləri qapısını döyərlər.

Qulluq halqası taxıb ərşi-fələyin özü,

Torpağın qəlbinə də od salıb eşqin közü.

Şəfadır xəstələrə, sinəsi dağlılara,

Qasidi nicat verər ayağı bağlılara.

Dərgahına pərdədir hicablı fələk ki var,

Pərdəsini yırtmağa əl atmamış ruzigar.

Sökə bilsə pərdəni, fələk çətin sökərdi,

Söksəydi, göy üzünü yer üzünə tökərdi.

Aciz yeri bağlayıb yəhərinin qaşına,

Nizami göz yaşını tökər yerin daşına.

Zavalsızdır birliyi, sonsuzdur cah-cəlalı,

Əbədidir cahanda şahlığı, şah cəlalı.

Könül can aynasının qubarını hey silər,

Qapısının torpağı olmağı şərəf bilər.

Gül-çiçəyə can verər dərgahının torpağı,

Gülzarının yanında yalandır İrəm bağı.

Qüdrətinə sübutdur Nizaminin varlığı,

Canı - vəhdət tarlası, könlü - gülüzarlığı.

Низами Гянджеви
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Черновик [показать статью] (сравнить)  (+/-)
Последняя досмотренная версия (список всех) была проверена 3 ноября 2008. 66 правок требуют проверки.

Перейти к: навигация, поиск
Низами Гянджеви
азерб. Nizami Gəncəvi, перс. نظامی گنجوی
Имя при рождении:
Абу Мухаммед Ильяс ибн Юсуф
Псевдонимы:
Низами Гянджеви
Дата рождения:
Примерно 1141
Место рождения:
Гянджа
Дата смерти:
Примерно 1209
Место смерти:
Гянджа
Род деятельности:
Поэзия
Язык произведений:
персидский
Низами Гянджеви Абу Мухаммед Ильяс ибн Юсуф (перс. نظامی گنجوی — Nezâmi Ganjevi, азерб. Nizami Gəncəvi, около 1141, Гянджа, современный Азербайджан — около 1209, там же) — классик персидской поэзии, один из крупнейших поэтов средневекового Востока, привнесший в персидскую эпопею реалистический стиль. Его наследие одинаково широко ценится как национальное в Азербайджане, Афганистане, Иране и Таджикистане.

Жизнь

Отец Низами, чиновник по имени Юсуф ибн Заки, умер, когда тот был еще мальчиком, и Низами воспитывала его мать-курдянка Ра’иса и брат матери Ходжа Умар. Низами был блестяще по тому врмени образован: его поэмы свидетельствуют о прекрасном знании не только арабско-персидской литературы, но и математики, астрономии, астрологии, философии, богословия — в общем всего свода тогдашних наук. Низами, как указывалось, жил в Гяндже, при дворе сельджукских правителей (атабеков) Ильдегизидов[источник?]. Он был женат трижды. Первая и любимая жена, рабыня-половчанка Афак (которой он посвятил множество стихов), «величавая обликом, прекрасная, разумная», была подарена ему правителем Дербента Дара Музаффарр ад-Дином примерно в 1170 году. Низами, освободив Афак, женился на ней. От нее он имел сына Мухаммеда (р. ок. 1174). Афак умерла в 1178 или 1179 году, когда Низами заканчивал поэму «Хосров и Ширин». Две другие жены также умерли преждевременно.
Памятник Низами в Санкт-Петербурге, открытый в 2002 году.

Доулатшах Самарканди (1494—1495) в своей знаменитой «Тазкират ош-шоара» («Записке о стихотворцах») упоминает брата Низами, который также был поэтом. По его словам, звали его Кивами Мутарризи.

Низами Гянджеви скончался в начале 1202 года. Кто-то из близких Низами лиц, возможно его сын, описал кончину поэта и включил эти строки во вторую книгу об Искендере, в главу, посвящённую смерти античных философов — Платона, Сократа, Аристотеля. В этом описании указан возраст автора «Искендер-наме»[1]:

    Шестьдесят было лет и три года ему,
    И шесть месяцев сверх, — и ушёл он во тьму,
    Всё сказав о мужах, озарявших своими
    Поученьями всех, он ушёл вслед за ними.

«Лейли и Меджнун»

Написан в 1188 году, разрабатывает сюжет старинной арабской легенды о несчастной любви юноши Кайса, прозванного «Меджнун» («Безумец»), к красавице Лейли.
Лейла и Меджнун

Сюжет легенды таков: поэт Кейс влюбился в свою двоюродную сестру Лейлу, но Лейлу выдали за другого, а Кейс сошел с ума и удалился в пустыню, где слагал стихи, посвященные возлюбленной; и только после смерти возлюбленные соединились в одной могиле. Низами несколько видоизменил сюжет: у него Кейс сходит с ума от любви, и именно поэтому родители Лейлы отказывают ему. Лейла, насильно выданная замуж, умирает от любви к Кейсу; узнав об этом, Кейс приходит на ее могилу и умирает там:

    Уснули двое рядом навсегда.
    Уснули вплоть до страшного суда.

Автор задаётся вопросом: что получили влюблённые за свои земные страдания, где их место в загробном мире? И он видит сон: в раю стоит трон, и на этом троне живут два ангела, счастливо лаская друг друга…

Общий смысл поэмы — безграничная любовь, находящая выход лишь в высокой поэзии и ведущая к духовному слиянию любящих.

«Семь красавиц»

Написан в (1197 году. В основу сюжета положена легенда о сасанидском шахе Бехраме Гуре. Поэму составляют семь рассказов царевен, жён Бехрама, живущих в семи павильонах, каждый из которых, в соответствии с астрологической наукой, посвящен какой-либо планете и дню недели и имеет соответствующий цвет. Сюжет каждой новеллы — любовное переживание, причём, в соответствии с переходом от чёрного цвета к белому, грубая чувственность сменяется духовно просветлённой любовью. Вторая тематическая линия поэмы — превращение Бехрама из легкомысленного царевича в справедливого и умного правителя, борющегося с произволом и насилием.

Проблема культурной идентичности Низами

Культурная идентичность Низами является предметом разногласий с 40-х годов XX века, когда ряд советских исследователей заявил о наличии у Низами азербайджанского самосознания.

Виктор Шнирельман отмечает, что до 40-х годов XX-го века культурная идентичность Низами не дискутировалась, он признавался персидским поэтом [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18]; однако после 1940 года на территории СССР Низами стал на официальном уровне считаться азербайджанским поэтом [19] .

Статью в БСЭ 1939 года о Низами, где тот назывался азербайджанским поэтом, написал Крымский, до того называвший Низами персидским поэтом [20] . Аналогично поменял свой взгляд на национальность Низами известный советский востоковед Бертельс [21] [22]. После 1940 года все советские исследователи и энциклопедии признают Низами азербайджанским поэтом [23] [24] [25] [26] [27]. [28]

После распада СССР большинство постсоветских источников продолжают считать Низами азербайджанским поэтом [29] [30] , однако ряд российских ученых вновь говорит о персидской идентичности Низами. [31] [32] [33]

Азербайджанские исследователи Низами считают, что в стихах поэта присутствуют примеры азербайджанского самосознания [34] [35] [36] . Азербайджанский автор Рамазан Кафарлы полагает, что Низами писал не по тюркски, а по-персидски, так как «на Востоке можно было бы скорее прославиться и распространить свои воззрения в различных странах посредством персидского и арабского языков»[34] . В свою очередь иранские исследователи приводят аналогичные примеры персидского самосознания в стихах Низами и отмечают, что в его стихах «тюрк» или «индус» не национальности, а поэтические символы. [37]

За пределами СССР в большинстве [38] академических трудов [39] [40] [41] [42] [43] [44] (в том числе и турецких авторов [45] [46] ) и авторитетных энциклопедий: Британника, Лярусс, Ираника, Брокгауз и пр.[47][48][49][50][51],[52][53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] [60] [61] Низами признается персидским поэтом.

Некоторые советские и иностранные ученые полагают, что «азербайджанизация» Низами в СССР в 40-х годах 20 века есть политически мотивированная государственная акция [19] [33] [62] [63] [37] [64] [65]

Əsərləri

    * Sirlər xəzinəsi
    * Xosrov və Şirin
    * Leyli və Məcnun
    * Yeddi gözəl
    * İsgəndərnamə (Şərəfnamə və İqbalnamə adlı iki hissədən ibarətdir)
    * Divanı (dövrümüzə natamam gəlib çatıb)

Nizami Gəncəvinin əsərləri VikiMənbədə

[redaktə / تحریر] Haqqında olan ədəbiyyat

    * Babayeva T. Nizami Gəncəvinin ədəbi irsində şəxsiyyət problemi.- B., 2000.- 200 s.

    * Kərimli T. Nizami və tarix.- B.: Elm, 2002.- 241s.

    * Əlibəyzadə E. Nizami və tariximiz.- B., 2004.- 186 s.

    * Rzasoy S. Nizami poeziyası: Mif-tarix konteksti.- B.: Ağrıdağ, 2003.- 212 s.

    * Arzumanlı V. Nizami Gəncəvinin dünya şöhrəti -.B.: Qartal, 1997.

    * Əhmədov Ə. Nizami-Elmşünaslıq.-B., 2001.- 254 s.

AZ DANIŞMAĞIN GÖZƏLLİYİ
Sözün də su kimi lətafəti var,
Hər sözü az demək daha xoş olar.

Bir inci saflığı varsa da suda,
Artıq içiləndə dərd verir su da.

İnci tək sözlər seç, az danış, az din
Qoy öz sözlərinlə dünya bəzənsin.

Az sözün incitək mənası solmaz,
Çox sözün kərpiçtək qiyməti olmaz

Əsli təmiz olan saf mirvarılar
Suya və torpağa min bəzək vurar.

Mədənlə dolsa da hər bir xəzinə,
Hər kiçik zərrəsi dərmandır yenə.

Ürəyi oxşayan bir dəstə çiçək
Yüz xırman otundan yaxşıdır gerçək!

Yüz ulduz yansa da göylərdə, inan,
Bir günə baş əymək xoşdur onlardan.

Göydə parlasa da nə qədər ulduz,
Günəşdir nur verən aləmə yalnız.

SULEYMAN VƏ ƏKINÇI

İstiraһәt çağında seyrә çıxdığı zaman,
Rast gәldi saf ürәkli bir adama Süleyman,
Öz köçüylә, taxtilә yaşıl çöllükdә durdu,
Caһ-calallı taxtını mina taxt üstә qurdu.
Çöldәki әkinçinin һәrәkәti, görkәmi
Süleymanın qәlbindә artırdı dәrdi, qәmi Evindә saxlamayıb bir ovuc taxıl belә, һamısını sәpmişdi bu qoca kәndli çölә,
һәr tәrәfә baxdıqca, bütün bir çöl boyunca Bәrәkәtli sünbüllәr qalxmışdı xeyli uca, Görüncә әkinçini yaşadan bu sünbülü,
Açıldı Süleymanın quş kimi birdәn dili!
Söylәdi ki: «Ey qoca, cavanmәrd ol һәr zaman,
Qurtarmazdı yesәydin dәryatәk taxılından!
Sәn tor deyilsәn, toxum səpmək yaraşmaz sәnә,
Boş-boşuna danışıb quş dili tökmә mәnә.
Belin yoxdur, torpağı qazıyıb әzab çәkmә,
Bir damla su tapmasan şoranda arpa әkmә.
Biz ki, sulu yerlәrә toxum sәpib nә aldıq, Әkdiyimiz һeç oldu, yenә әliboş qaldıq.
Sәn bu toxum yandıran susuz və quraq çöldә
Nә bәһrә görәcәksәn, nә edәcәksәn әldә?»
Qoca cavab verdi ki: «Sözlәrimdәn incimә, Sudan, torpaqdan mәnim һeç nә gәlmәz vecimә;
Yoxdur quruyla, yaşla bir işim zərrә qәdәr,
Mәn bir toxum sәpәnәm, tanrıysa kömәk edәr, Mәnim belimin tәri suyumdur, bulağımdır,
Yer qazan, torpaq atan belimsə dırnağımdır. Ölkә dәrdi çәkәrәk olmayıram biaram,
Bәsimdir bu danәlәr һәr nә qәdәr ki, varam, Muştuluq verәn kimsә inanıram ki, monә Verәcәk bir danәdәn azı, yeddi yüz danә. Toxumu şeytan ilә şәrik әkmәsәm әgәr,
Bir danәdən yeddi yüz danә yetişәr, dәyәr.
Yaxşı cins toxum sәpsәn әvvәlcә bu torpağa Sünbülün düymәlәri tez başlar çırtlamağa.
һәr bir yaradılmışa, әzәldәn bir qayda var:
Öz bәdәninә görә tikərlәr tәzә paltar.
Çәkә bilmәz yükünü İsanın һәr bir eşşәk,
һәr başsa ola bilmәz dövlәtә mәһrәm, dirәk, Kәrkadan yeyәr filin boynunu, qopararaq, Qarışqa çәyirtkәnin qıçını yeyәr ancaq.
Dәnizә min çay axar, o yenә sakit durar,
Arxa bir sel gәlәndә çalxanıb һay qoparar.
Bu lacivәrd göylәrdә, bu sonsuz kainatda
һәr kәs özünә görә bir yer tutur һәyatda. Mәtanәtli dövlәtә layiq һәr adam görcәk,
Yükün az-çoxluğundan әsla qorxmasın gәrәk, Naz çәkmәk һәr adamın işi, qılığı deyil,
Bәllidir ki, һәr qarın sirr dağarcığı deyil.
Sözü uzatmaq nәdir? Bu һamının işidir, Çәtinliklәrә dözmәk Nizaminin işidir..

KƏRPİCKƏSƏN KİŞİNİN DASTANI

Şam şәһәrindә xeyli qoca bir kişi vardı,
Pәri kimi, cin kimi camaatdan qaçardı. Toxuyardı özünә yaşıl otlardan köynәk,
O, ruzi qazanardı һәr gün kәrpic kәsәrәk. Pәһlәvanlar әlindәn qalxan düşdüyü zaman, Qәbirdә o kәrpiçdәn düzәldәrdilər qalxan.
һәr ölüyә ölürkәn onun kәrpici niqab,
Günaһgar da olsaydı, ona yox idi әzab.
Öz işinә mәşğulkәn bir gün o qoca kişi,
Fәlәyin öz әliylә bir daһa artdı işi.
Birdәn-birә bir gözәl oğlan göründü gözә, Qocanın qarşısında durub başladı sözә:
«Bu düşkünlük nәdir, nә, nәdәn düşdün bu һala? Eşşәk kölәlәr işlәr belә palçıq, samanla.
Torpağın qalxanına qılınc vurma bu qәdәr,
Qalx ki, sәndәn bir qarın çörәk әsirgәmәzlәr.
Bu kәrpicin qəlibi yansın deyә oda at,
Başqa bir sәnәt tapıb, işlә muradına çat!
Nә vaxtadәk daş-kәsәk әzәcәksәn, söylә, sәn? Sudan, palçıqdan әldә nә һasil edәcәksәn? Qocasan, tut özünü aһıllara bәrabər,
Cavanların işini sәn cavanlara qaytar».
Qoca dedi: «Cavansan, belә caһillik etmә!
Әl çәk açı sözlәrdәn, mәnә ağıl öyrәtmә!
Qocalar kәrpic kәsәr, son günlәri yaşayar! Әsirlәrsә һәr zaman yük çəkәr, yük daşıyar. Onunçün öyrәtdim ki, әlimi bu sәnәtә,
Bir gün sәnә әl açıb düşmәyim xәcalәtә
. Deyiləm һeç kәsә xәznədәn ötrü möһtac,
Әlinin zәһmәtiylә toxdur gözüm, deyil ac.
Mәni bu ruzi üçün günaһkar sayma, bәsdir, Düşünsәn bilәrsәn ki, dediklәrin әbәsdir».
Gözәl oğlan sarsıldı qocanın bu sözündәn,
Orda durmadı getdi, yaş axıdıb gözündәn. Dünyagörmuş adamdı söylәdiyim bu qoca,
Öz işiylә һamının gözündә oldu uca.

[i]«ХОСРОВ И ШИРИН». ГЕОГРАФИЯ ПОЭМЫ
Из научных работ, посвященных анализу тех или иных аспектов произведений великого Низами, можно составить, вероятно, весьма солидную библиотеку. И все же исследовательский интерес далеко еще не исчерпан.

Мы обратились в этой статье к вопросу о локализации географических названий в поэме «Хосров и Ширин», ибо эти названия всегда тесно связаны с историей, психологией, культурой народа. Думаю, попытка проследить истоки этих названий представляется небезынтересной.

К географическим названиям поэмы относятся такие, как «Шахруд», «Газна», «Гилян», «Горган» и т. д. Так, гидроним «Шахруд» — это название реки, находящейся на территории Ирана; он состоит из двух компонентов: шах — «царь» и руд — «река», т. е. «главная река» (букв. «шахская река»); слово «шах» в персидском имеет значение не только «шах», но и «большой», «главный» и т. п. За последние 800 лет гидроним не подвергался фонетическим и семантическим изменениям. Однако в поэме есть топонимы, которые требуют специального исследования.

ГЯНДЖА, родина Низами, впервые зафиксирована на монете, датированной 712-713 годами. До последнего времени большинство исследователей полагали, что этот ойконим происходит от персидского (или иранского) слова гяндж — «клад, сокровище». Сходные с названием города Гянджа ойконимы имеются в разных географических регионах. Например, такие, как Кенчекаро, Кенчашвили, Кенчи, Кенчаты, Гандзани (селение в Богдановском районе) в Грузии, Гянджа-аул, Гянджа (название реки), Гяндже (название селения) в Дагестане.

КЫПЧАК. В главе «Смысл сказания о Хосрове и Ширин» Низами говорит:

Кыпчакский мой кумир! Мой нежный хрупкий злак!
Погибла, как Ширин, и ты, моя Афак.

Речь идет об умершей жене Низами, кыпчачке (половчанке) Афак, оставившей ему сына Мухаммеда, — поэт сравнивает преждевременную смерть героини поэмы красавицы Ширин со своей тяжелой утратой — кончиной незабвенной и любимой жены Афак.

Известно, что слово «кыпчак» как название древнетюркского народа встречается в источниках с III века до н.э., когда они еще обитали на северо-западном Алтае и в долине Чжейлан, а арабский историк Ибн ал-Асир в своем труде «Эл-камил фит-тарих», пишет, что побежденные в южнорусских степях татарско-монгольскими ордами кыпчаки в первой четверти XIII века нашли себе убежище в окрестностях Дербенда и Ширвана.

До настоящего времени селение Кыпчак, находящееся, в районе Кахи Азербайджана, не изменило свое древнее этноойконимическое название.

Нет сомнения в том, что этот населенный пункт был основан кыпчаками на территории, где в то время жили также гуннские, иберийские, аварские и другие кавказские племена. Видимо, поэтому словосочетание «боте гипчак» можно переводить как «красавица из Кыпчака», а не как «кыпчакская красавица». Таким образом, в нашем примере слово «кыпчак» в поэме «Хосров и Ширин», возможно, является не определением к слову «красавица», а названием географического объекта.

МУГАН — древнее топонимическое название территории Азербайджана. Историк X века Ал-Масуди упоминает две страны Муган. Одна из них — это Мугания, находившаяся на границе с г. Кабала, т. е. севернее р. Куры, по южному течению рек Гирдман и Геокчай. А другой Муган (город) находился на берегу Каспия. Ал-Масуди пишет, что нельзя отождествлять эти две страны.

В настоящее время Муган является названием только степи. А слово Муган, название вышеуказанной области севернее р. Куры, по течению рек Гирдман и Геокчай, как топоним вышло из употребления, но как палеотопоним осталось в названии Мугань — т. е. в названии одноименных селений нынешних районов Казах, Закаталы, Кубатлы, Агдам, Шемаха, Мартуни и т. д.

Известный советский топонимист В. А.Никонов, касаясь этимологии топонима Муган, связывает его с названием Муг —люди, которые поклоняются огню. Учитывая то, что до распространения ислама в Азербайджане местное население исповедовало зороастризм, такое объяснение вполне приемлемо. К. Кораев, касаясь названия селения Мугон в районе Кала-арал провинции Дмизак в Узбекистане, также этимологически связывает значение данного топонима со словом «муг» («огнепоклонник»).

БАРДА — один из древнейших городов Азербайджана. Происхождение топонима до сих пор не совсем ясно. По языковому и этимологическому происхождению значение топонима Барда точно не известно. Н. Набиев пишет, что Барда имеет такие значения, как «место заключения рабов, тюрьма для заключенных». По другому мнению, г. Барда еще с IV века был известен под именем Перозапат, и связан с именем сасанидского шаха Фируза. В дальнейшем название города писалось по-разному: Фируз, Перез, Партов, Барза и, наконец, Барда. Низами пишет, что этот красивый город, который является родиной мужественных людей и красивых женщин, раньше назывался Гарум//Харум, и лишь позже приобрел название Барда.

БИСИТУН. Название топонима происходит от древнего иранского названия «Багастан», а в дальнейшем «Бахистан», которое состоит из двух компонентов «баг» (бог), «стан» — топоформант (как и -шен, -ван, -кан), другими словами, данный топоним этимологически означает «обиталище богов». Известно, что язык клинообразных надписей, историческая надпись Дария, как и следовало ожидать, после их открытия Гротефендом и Ролинсоном, оказался иранским. Подобные примеры или пути образования географических названий подобной формой широко известны, например: Адербадган (в последующем Азербайджан) — место огня, Пуштунистан — страна пуштунов, Афганистан — страна афганцев и т. д. Минорский, Дьяконов, а также Ости, Хертсфельд, Хонинг, В. В. Бартольд и др. также справедливо указали на первоначальную форму низаминского «Биситун».

Таким образом, этимологическое объяснение значения топонима Биситун, известное до сих пор как происходившее от префикса отрицания «би» — без и «сотун» — колонна, стойка (оба совр. иранск.), т. е. «без колонны», неправильно.

АНДЖАРАК. В поэме «Хосров и Ширин» этот топоним упоминается как название степи:

Вот гурии в степи, что Анджарак зовут,
Вновь обретя покой, вино по чашам льют.

В современных географических картах не зафиксирована местность под названием Анджарак; в рукописях это название представлено в различных вариантах: Анджавак, Ильджавак и т. д.; на эти варианты также указывал В. Дастгарди.

В. Дастгарди считает, что данный топоним (со всеми вариантами) является названием степи, которая находится в Армении. По нашему мнению, при написании слова Анджарак писцы-переписчики допустили ошибку при письменной передаче этого слова. Это слово должно быть исправлено на Анхарак.

ПЕРИСУЗ. Данный топоним упоминается в следующем бейте:

И мчатся в монастырь — он звался Перисуз,
В день путь свой совершив, ни в чем не зная уз...

Можно предполагать, что это слово происходит от топонима Парисос древнеармянских источников. Данное слово происходит из компонентов «Парне» и греческого окончания «ос».

Однако единого мнения о местонахождении географического пункта низаминского Парисуза (или, как указано, по источникам Парисос) не имеется. С. Т. Еремян вслед за М. Бархударяном считает, что Парисос является поздним Галакендом (в современном Кедабекском районе). Однако в армянском источнике начала XV в. (1417 г.) отмечено, что село Парис находится близ города Барда. В указанном источнике сказано: «...уроженец области Херг в провинции Аран из города Бардава, из села, называемого «Парис».

Таким образом, можно прийти к следующему заключению: этноним Парисос у Низами приобрел форму Парисуз ради рифмы со следующей строкой со словом «руз». Это подтверждает и вышеуказанный факт из армянского источника, что не только во времена Низами, даже еще в XV в. вблизи азербайджанского города Барда существовало селение Парис или Парисос, называемое Низами в своей поэме «Хосров и Ширин» как Парисуз.

БАХАРЗАН. Данный топоним называется у исследователей Низами по-разному. В. Дастгарди данное географическое название дает как Базахран.

Л.Хетагуров в критическом тексте поэмы данный топоним пишет как Бахарзан без каких-либо вариантов, и редактор работы Е. Э. Бертельс соглашается с ним.

В первом переводе поэмы на русский язык Л. Липскерова (1955 г.) название данного топонима дается как «Бахарзан» и в примечаниях того же Е. Э. Бертельса указано, что «Бахарзан — местность в Армении», без каких-либо комментариев, с чем и соглашается редактор переводов А. В. Старостин. В. Дастгарди в тегеранском издании не указывает место локализации данного географического пункта.

Р. Алиев также в комментариях к данной поэме Низами указывает, что Бахарзан — местность в Армении и отсылает читателя ко второму варианту топонима Базахран.

Данное название в тексте поэмы «Хосров и Ширин» — т.е. Бахарзан (с вариантами Базахран, Бахазран) является опиской и ее следует исправить на Баджарван или Баджраван.

Надо отметить, что в древних источниках в Азербайджане отмечены три топонима Баджраван, являющиеся арабизированными от иранского Баграван: баг — «святой дух», «бог», «огонь» и раван (перс.) — «душа», а также «течение», «река», «проточная вода», «ходячая», «ясный», «плавный» и т. д. со значением «божья вода», «божественная вода», «вода огнепоклонников». М. Азерли пытался объяснить этимологическое значение топонима Баджраван. По его мнению, «огнепоклонники» при умывании и приеме пищи поют, а затем переходят в состояние покоя, что называют «бадж», а «раван» — означает состояние сильного воодушевления. Автор заключает, что происхождение топонима «Баджраван» тесно связано с зороастризмом и означает место изоляции огнепоклонников от жизненных дел для приношения молитв святым.

В Бардинском и Имишлинском районах Азербайджана также имеются два селения под названием Баджраван, а кроме того, еще одно селение Баджраван находится в Джалилабадском районе.

Из вышеуказанного можно заключить, что Баджраван у Низами в поэме «Хосров и Ширин» можно локализовать с городом Баджраван в Мугани на территории Азербайджана, а не на территории Армении, где существование географического пункта под таким названием вообще не известно.

ДИЗАКНА. Автор критического текста Л.Хетагуров дает встречающийся у Низами данный топоним (по разным рукописям поэмы) в нескольких вариантах: Дизакна, Даракба, Дирафйа, но для основного текста принимает, так же, как и В. Дастгарди, только Дизакна.

Название данного топонима состоит из трех компонентов: диз (от древнеперсидского «крепость»), ак — уменьшительная частица, на — суффикс, образующий сравнение, подобие (ср. мардане — по-мужски, мужской, хабисане — по-подлому, занане — по-женски и т. д.). Таким образом, этимологически топоним Дизакна означает «маленькая крепость» (дословно: «похожая на маленькую крепость», или вообще «крепость»).

Р. Алиев в вышеуказанных комментариях к поэме «Хосров и Ширин» пишет, что крепость Дизакна — одна из старейших крепостей Аррана, и по настоящее она называется Дизакна (находится на территории Армении). Возможно, что эта крепость находилась в Нагорном Карабахе, т. к. известно, что еще в XVIII веке Дизак был одним из пяти магалов Карабахского ханства.

На примере вышеуказанных топонимов бессмертной поэмы «Хосров и Ширин» Низами Гянджеви видно, что глубокое и всестороннее изучение и исследование географических топонимических названий, встречающихся в его вечно живой «Хамсе» («Пятерице»), является неотложной задачей как историко-этнографов, так и филологов-лингвистов, потому что многие из этих топонимов тесно и неотрывно связаны с территорией Азербайджана, с этногенетическим составом и историко-культурной жизнью Азербайджана в раннем средневековье.