Смотрю в окно: четыре молодые мамы.
Одеты преимущественно в старые дутые куртки и затертые джинсы.
На ногах - паленые nike; лица ненакрашенные
На немытых головах у кого – гулька, у кого – хвост.
Возраст мам колеблется в пределах женской молодости: старшей - только за 25, младшей - за 17.
Вместе они шаркают опавшей листвой - выгуливают детей, о чем-то разговаривают.
Мне не слышно о чем, но явно делятся опытом.
Вокруг суетятся их дети.
Останавливаются.
Одна из них, с ребенком на руках, передает подержать малыша подруге с гулькой.
Сама закуривает.
Следовательно подруга с гулькой тоже закуривает и передает ребенка хвостатой, говоря, пожалуй, нечто вроде: на лучше ты подержи, а я вот тоже покурю, не хочу на малого дымить.
С хвостом в свою очередь поворачивается к самой молодой.
Но даром, младшая оказалась проворнее и уже успела подкурить.
Хвостатая, полгода назад последний раз крашеная блонда, разочарованно раскрывает рот, мол, девки, ну вы задоблбали, мне же тоже курить хочется, я вам что, нанималась с вашим Петей на руках носиться?
Девки очевидно понимают, так как младшая передает хвостатой сигарету и получает взамен Петю, но
через полминуты тоже делает знаки, а я что, крайняя, что ли?
Через мгновение под руководством старшей у мамок все налаживается и они теперь уже без заметных перерывов передают малого по кругу.
В это время детишки в разноцветных комбезах гоняют по сухой листве, а в кругу мамаш появляется бутылка слабоалкоголки.
На самом деле меня волнует другое.
Я их всех хорошо знаю.
Мы живем на одной улице.
У одной из них нет мужчины, а у двоих никогда и не было, и тем не менее, появились дети.
Но даже не в этом дело.
Старшая из них, брюнетка Танька, живет рядом и вечером, уложив ребенка спать, постоянно бухает с очередным своим хахалем.
Бухалово заканчивается ссорой и битьем тары, иногда о чью-то башку.
Утром на улице Танюха жалуется мне, что никто ее не любит.
Я только не могу понять, чего, собственно, мужская половина общества ожидает от современных женщин, чем им не угодили эти четверо?
Как по мне, они выполняют все предусмотренные для них общественной моралью функции - исполняют роли дочерей, любовниц и матерей: родившись сами, любят и рожают других, и по возможности о них заботятся (ведь как иначе, если не заботой, объяснить эту эстафету с малым Петей?)
Просто все эти три роли придумали мужчины.
Почему же тогда они не любят тех, которые так самоотверженно их выполняет?
Я отворачиваюсь от созерцания мамок, но краем глаза замечаю пятимесячный живот одной из них, кажется, молодой.
Вероятно, сегодня женщине, чтобы быть любимой, увы, нужна лишь физическая привлекательность.